Предыдущая страница Следующая страница

Аристотелевская теория <эгоизма>, не превышающего меру,
нисколько не похожа на буржуазный индивидуализм, развившийся
на основе капиталистического способа производства. Это воззре-
ние, возможное только для грека - гражданина античного полиса,
в котором право ведения хозяйства, право участия в политической
жизни и в судебной деятельности было привилегией свободных
членов общества.

Не удивительно поэтому, что свое понимание сдерживаемого
мерой эгоизма Аристотель развил в той главе <Этики>, где рассмат-
ривается добродетель дружбы [см. Ник. этика. VIII и IX]. Предвос-
хищая Ларошфуко, Аристотель полагает,, что даже в основе дружбы
лежит себялюбие: <Любя друга, мы любим собственное благо, ибо
хороший человек, став нашим другом, становится благом - по-
скольку мы его любим. Таким образом, каждый в дружбе любит
собственное благо...> [там же. VIII, 6, 1157в 33-35]. Он знает, что
существует взгляд, согласно которому человека, который себя любит
больше всего, называют эгоистом в дурном смысле слова. Сторон-
ники этого взгляда говорят, что нравственный человек действует
по мотивам любви к прекрасному и дружбы и потому забывает о
самом себе.

Но Аристотель находит, что факты не согласуются с этой
теорией. Все отношения дружбы возникают из отношения человека
к самому себе, перенесенного на других. Каждый человек <сам себе
более всего друг, и следует любить больше всего самого себя> [там
же. IX, 8, 1168в 9-10]. Значение слова <эгоизм> зависит от пове-

дения людей. У большинства это поведение дурно. <Эгоизм> в этом
значении понятия порицается с полным правом. Но того, кто,
вообще говоря, всегда будет присваивать себе все прекрасное, никто
не назовет эгоистом и не будет бранить. Но именно таков, по-ви-
димому, и есть по преимуществу эгоист: он присваивает себе все
прекраснейшее и преимущественные блага, он служит тому, что в
нем есть наиболее сильного, и во всем повинуется этому. В этом
отношении человек похож на государство: сущность государства и
всякого сложного целого состоит в том, что в нем господствует и
что наиболее сильно. В этом же состоит и сущность человека. В
духе собственной высокой оценки разума Аристотель разъясняет,
что <тот человек больше всего любит себя, который любит разум и
служит ему> [там же. IX, 8, 1168в 33-34]. А так как нравственный
человек больше всего любит разум, то такой человек по преимуще-
ству может быть назван эгоистом, однако в ином смысле слова, чем
тот, который означает нечто постыдное. И разница здесь настолько
велика, насколько жизнь разумная отлична от жизни, подверженной
страстям, и насколько стремление к прекрасному отлично от стрем-
ления к кажущейся пользе. Итак, хороший человек <должен любить
самого себя, и таким образом он и сам останется в выгоде, осуще-
ствляя прекрасное, и другим принесет пользу> [Ник. этика. IX, 8,
1169а II-12].

Предыдущая страница Следующая страница